Как выбиться из окололитературной дамочки в переводчики

ingrid

История о том, как руководитель бюро Союза писателей Ингрид Велбаум-Стауб (46) в один день стала ценным переводчиком. Теперь именно ее глазами эстонский читатель воспринимает творчество Елены Скульской и П.И. Филимонова.

Оригинал: Põhjarannik


Как тебе удалось стать признанным переводчиком художественной литературы?

В Союзе писателей я работаю с 2008 года. До поры до времени была там жизнерадостной конторской крысой. В 2011 году, в рамках первых Дней Довлатова в Таллинне, издание «Loomingu Raamatukogu» (LR) захотело выпустить сборник воспоминаний о писателе под названием «Перекрестные рифмы». Составителем книги была Елена Скульская, помимо нее авторами сборника стали друзья молодости Довлатова Андрей Арьев и Валерий Попов (прим. автора: сейчас Арьев является главным редактором журнала «Звезда», а Попов — председателем питерского ПЕН-клуба).

Главный редактор LR Ану Салуяяр искала переводчика. Елена с удовольствием утвердила бы кандидатуру Юку-Калле Райда, но и Елена, и Ану боялись, что Юку-Калле, конечно, справится на отлично, но не подведет ли он со сроками? Так как наши с Ану кабинеты находятся в одном коридоре, она решила спросить у меня, кого бы я порекомендовала. И я, скромно, как героиня Оскара Лутса Рая Теэле, предложила себя.

Но откуда ты тогда знала, что справишься с этим?

На тот момент я ни разу не переводила художественную литературу, но у меня было 16 лет опыта работы в Министерстве иностранных дел, где мне доводилось переводить очень интересные документы, в том числе и богатые метафорами речи. Одним из первых моих заданий в министерстве в 1992 году был перевод речи Жириновского — можешь сам представить, насколько образной она была. И, конечно, мне очень пригодился кохтла-ярвеский бэкграунд!

Многие с удовольствием занимаются тем, что не входит в их рабочие обязанности. Что есть для тебя занятие переводами?

Я все же довольно часто занимаюсь переводами. Но днем обычно работаю в конторе: например, составляю договоры, пишу заявки и составляю отчеты для Фонда «Капитал культуры». Я не бюрократ на 100%, просто стараюсь быть максимально точной.

Перевод какого произведения доставил тебе больше всего удовольствия?

Я наслаждаюсь тем, чем занята в данный момент. Сейчас у меня в работе сразу два романа: скоро закончу перевод книги П.И. Филимонова «Пела, пока всё не закончилось», также занимаюсь «Мраморным лебедем» Елены Скульской. Оба произведения довольно сложно переводить. Роман Филимонова очень легко читается, но переводить его предложения в стиле Толстого на 3-4 строчки сложно. В этом произведении ему нравится разглагольствовать — это намеренная стилистическая игра, мы имеем дело с внутренним монологом конкретного человека. Когда перевод предложения на четыре строки вроде как готов, я часто понимаю, что перевод надо было начинать с конца предложения. В итоге переделываю все по три-четыре раза. Если бы эти четыре строчки были разбиты на четыре предложения, то сделать перевод было бы проще пареной репы.

В случае Скульской сложно то, что в книге использовано много разных стилей: там есть детские воспоминания, размышления об искусстве, а также новеллы, навеянные детскими воспоминаниями. Процесс создания образов у Скульской абсолютно физический — она берет слово, и то начинает сочиться кровью, потеть, тошнить и так далее. Чтобы предложения получались связными, надо приложить немало труда.

Замечено, что переводческая деятельность крайне благотворно влияет на работу мозга!

Она действительно хорошо стимулирует! Самая большая радость, это когда ты ломаешь голову над каким-то выражением, кажется, что никак с ним не справиться… И вдруг —щелчок, и все становится на свои места. Это потрясающее чувство!

Переводя, ты должен стать с автором единым целым. Можешь описать этот процесс?

Мои авторы всегда находятся в зоне досягаемости. Я стараюсь их не слишком беспокоить и в основном справляюсь самостоятельно. У Филимонова редко что для меня остается непонятным, в случае надобности мы обсуждаем сложные места. Скульская общается куда интенсивнее: она часто интересуется, сколько я уже перевела, как перевела и все ли правильно поняла. Оба автора прекрасно владеют эстонским языком.

Есть ли у тебя собственное творчество?

В молодости я пыталась стать литературоведом, у меня есть соответствующее образование. Писала статьи — давно уже этим не занимаюсь. К своему удивлению несколько лет назад я обнаружила свое имя в списке кандидатов на государственную научную премию. Оказалось, что моя давным-давно написанная статья о Хелберте Салу вошла в обзор эмигрантской литературы, составленный Центром литературы имени Ундер и Тугласа. Не уверена, что современный читатель что-либо знает о Салу.

Какая связь возникает у тебя с переведенным текстом? Ты воспринимаешь его как свой?

Связь, конечно же, возникает, но я не ревнивая. Да, литература притягивает меня — об этом свидельствует и моя работа в Союзе писателей. Профессор Пеэп когда-то утверждал, что есть такой тип людей — окололитературные дамочки, имея в виду литературных группис. Кажется, я из их числа.

Переводить всего двух авторов этого для тебя, наверное, мало?

Просто сейчас это моя ниша — эти авторы и их издатели доверяют мне. Я не знаю, какую книгу буду переводить следующей. Это необязательно будет русский автор из Эстонии. (Следящие за ходом интервью коллеги Ингрид усмехаются оба автора довольно продуктивны, так что вряд ли параллельно с основной работой Ингрид будет успевать переводить кого-то еще).

На твой взгляд, как за последние полвека изменилось качество переводов в Эстонии?

Теперь на помощь приходит Интернет. Работая в Министерстве иностранных дел, я постоянно ходила в библиотеку Академии наук и заказывала там, например, каталоги орденов из Эрмитажа, чтобы подобрать правильные термины. Я мечтала об онлайн- словаре — не прошло и десяти лет, как мечта сбылась. Однако качество перевода зависит не столько от технических средств, сколько от того, как этими средствами пользуются. Поисковик не заменит разум. Физически работа, безусловно, стала проще. Раньше ведь тоже были очень хорошие переводчики, только вот время летело с другой скоростью.

Насколько большое влияние на тебя как переводчика оказывает твое кохтла-ярвеское происхождение?

У меня есть еще и диплом по специальности эстонский язык и литература — спецпрограмма по теории романа. Думаю, я не стала бы переводчиком, если бы не была родом из Кохтла-Ярве. В школьные годы я считала себя двуязычной, т.е. иногда я думала по-русски — скорее всего я слишком много смотрела Центральное телевидение. В Первой средней школе Кохтла-Ярве у меня была очень хорошая учительница по русскомй языку — Маргарита Коломиец. Но базу я получила на тренировках по спортивной гимнастике, где все девочки были русскими, а тренер Юрий Степанов был родом из Томска или Омска. По-эстонски он знал всего два предложения — «varbad sirgeks!» и «põlved sirgeks!».