Александр Хейфец: В истории каждого человека скрыта тайна и возможность ее открыть

Режиссер и оператор Александр Хейфец  совместно с Яаком Кильмом снял короткие документальные ленты «Очередь» и «Иванов день» для серии «Эстонские истории». Как видно из названий фильмов, первый из них повествует о стоянии в очереди (читайте подробнее в статье «12 взглядов на Эстонию»), второй — о спешащих на Сааремаа отдыхающих, которым не избежать ожиданий в длинной очереди на паром. Müürileht встретился с Александром Хейфецем для блиц-интервью.

«Иванов день» и «Очередь» рассказывают, с одной стороны, о стоянии в очереди — по случаю открытия нового магазина одежды, с целью попасть на паром или чтобы не прозевать приезжающую в деревню раз в неделю продуктовую лавку.  С другой стороны, они символизируют нечто очень эстонское. Как у вас вообще появилась идея сделать из этих символов фильм?

Обычно люди куда-то движутся или что-то делают. И в этом плане очередь — это особое состояние, лимбо, в котором люди ведут себя по-другому. У каждого из наших героев свое Эльдорадо, ради которого они согласны стоять в очереди. В веренице машин перед паромом в Виртсу — это грезы о сааремааском костре в канун Иванова дня, для 15-летней Милены — это высокая мода H&M, Вески Хильду прельщает выбор продуктов в автолавке. В каком-то смысле даже неважно, чего конкретно ждут те, кто стоит в очереди. Ожидание и ожидания становятся действием. Как документалистов меня и Яака интересовала эта хрупкая атмосфера ожидания. Мы хотели запечатлеть уходящее в прошлое явление, которое в советские времена было частью повседневности. Теперь все доступно, совсем скоро уже ничто не будет достойно стояния в очереди и модные приложения справятся с последними очередями. Пусть эти фильмы станут нашим заветом об ушедшей эпохе очередей.

Несколько твоих фильмов вскрывают разные аспекты того, что значит быть эстонцем. Какое самое интересное открытие ты сделал об эстонцах в процессе создания фильмов?

Зависит от того, что ты имеешь в виду под «вскрывают». Да, эстонский стрит-арт художник должен сперва разгрести лопатой сугроб снега, прежде чем приступить к раскрашиванию стены из спрей-баллончика. Я сомневаюсь, что есть такая вещь как «эстонское национальное самосознание» (прим. переводчика: имеется в виду термин «eestlus»). У каждого народа, безусловно, могут встречаться какие-то более ярко выраженные черты характера или особенности, но, много путешествуя и наблюдая за людьми при помощи камеры, не возникает никакого сомнения, что все же мы все между собой очень похожи. Если в процессе работы над фильмами я и понял что-то об эстонцах, так это то, что интересные сюжеты можно найти везде и всегда. Даже среди эстонцев! В истории каждого человека скрыта тайна и возможность ее открыть. Не нужно искать где-то далеко: в нашей крошечной, такой привычной Эстонии ровно столько интересных сюжетов для фильмов, сколько здесь живет людей.

В Чикагском университете ты изучал психологию. Насколько полученные знания помогают при создании документальных фильмов? Документалист в каком-то плане должен быть психологом?

Я изучал социальную психологию. И эти же самые общественные механизмы, схемы коммуникации, развитие человека привлекают меня и в документалистике. И хотя в документальном фильме и академических кругах средства выражения и подход абсолютно разные, потребность понять психологию человека есть и там, и там. В университете меня бесило, что наука давала слишком черно-белые ответы.  Сегодня я задаюсь все теми же вопросами, но в своих фильмах я не даю на них ответы.

В кинематографе помогает весь твой опыт, ошибки и эпифании. Образование психолога не дало мне знаний о каких-то уловках, которые можно было бы использовать в реальной жизни. Но чем лучше ты умеешь слушать человека, тем больше возможностей такое общение тебе предлагает.  Во время съемок я за довольно короткое время должен создать достаточно доверительные отношения с героем фильма, чтобы он или она осмелились раскрыться. Позже на этапе монтажа нужен опытный глаз, чтобы разглядеть в черновом материале те моменты, когда эмоции искренние и настоящие.

Кто твои примеры для подражания в документалистике? Какие у тебя любимые фильмы?

У меня есть любимые режиссеры и жанры в художественном кино, в документалистике у меня более обширные интересы, так что составить какой-то топ сложно. Безусловно, меня вдохновляют Вернер Херцог, провокаторы Мадс Брюггер и Морган Сперлок, а также Войцех Старон своей теплотой и искренностью. Такие классики, как Эррол Моррис, братья Мэйслес, Виталий Манский. Выбрать любимый фильм невозможно, но как жанр мне очень нравятся псевдодокументалки, в которых граница между реальным и вымышленным размыта, например, могу назвать такие картины, как «Я все еще здесь» и «Выход через сувенирную лавку». На самом деле в документалистике не избежать размывания границ, когда же фильм выстроен вокруг этого эффекта, то это служит зрителю убедительным напоминанием о том, что абсолютно чистого, нейтрального документального фильма не существует. Не верь всему тому, что видишь по телеку!

Сейчас у вас с Яаком Кильмом в производстве полнометражная документальная лента «Сделаем» («Teeme ära»). Можешь ли ты приоткрыть завесу тайны — какие новые идею у тебя уже зреют?

В нашем саду одновременно зреют несколько фильмов. С Яаком мы уже сняли фильм для «Эстонских историй» следующего года, в нем рассказывается о приеме по случаю Дня независимости республики. Давно снята и ждет монтажа история о донкихоте сегодняшних дней — о женщине с Сааремаа, которая мечтает завести своего жирафа. Однако основной вызов для меня, мой Сизифов камень — это полнометражный фильм на эстонско-русскуютему. Работа над этим фильмов началась с серьезного геополитического исследования, но на данный момент его рабочее название «Как я спас этот мир». В попытке примирить Россию и Европу я в качестве подопытного кролика сам делаю необходимые шаги от гипнотерапии до интеграции.