План прогулок по Венецианской биеннале 2017

Уже знакомая читателям ПЛУГа по статье «Взгляд извне на современное искусство Эстонии» Александра Орлова на сей раз посетила Венецианскую биеннале и наметила для заинтересованных лиц маршрут, который можно осилить за два дня. Биеннале открыта до конца ноября.

В этом году я впервые съездила на Венецианскую биеннале. Из московских окраин выбираться в европейские центры современного искусства уже доводилось — на машине ездили через Варшаву и Берлин в Париж наслаждаться выставками в Помпиду и Пале де Токио, а теперь на автотранспорте же я отправилась в Венецию через Киев и Будапешт.

Роднит эти продолжительные поездки ориентация не на классические музеи или постоянные экспозиции, а на выставки, кураторские проекты и постмузейную реальность. Это поиск настоящего, современного, процесс самообновления через познание: «Люди постоянно интересуются, в чем, собственно говоря, состоит их время. Этот интерес к self-updating очень высок. […] То есть современность — это то, что показывают в каком-то месте, куда можно пойти и на нее посмотреть» (источник).

Куратор основной экспозиции 57-й Венецианской биеннале — историк искусства Кристин Масель. Уже много лет она является главным куратором Центра Помпиду. Также Масель была советником куратора выставки Dublin Contemporary 2011 и курировала выставку Анри Салы в павильоне Франции на 55-й Венецианской биеннале.

Тема нынешней биеннале звучит как девиз: «Да здравствует живое искусство!». Кураторский текст пронизан утверждением гуманизма, терпимости, мультикультурализма и оппозицией безразличию. Масель делится предчувствием, что художникам интуитивно удастся найти формы общения, взаимодействия и сотрудничества, стать примером для новых сообществ, построенных на доверии и мысленном резонансе.

Как политическое высказывание биеннале — транснационально, но здания в основном месте проведения выставки — Джардини — исторически задают деление на павильоны разных стран. В Джардини 30 национальных павильонов, павильоны остальных стран находятся в городе.

В первый день я посмотрела экспозиции центрального и нескольких национальных павильонов. Оттуда я отправилось к мосту Академии, чтобы посетить эстонский павильон и другие выставочные площадки, расположенные в этом районе.

На следующий день я вернулась в Джардини и досмотрела выставки в остальных национальных павильонах. После отправилась в Арсенал, масштаб которого вкупе с прилегающими выставочными площадями я здорово недооценивала, но посмотрела все локации, что нашла (оказалось, что не нашла несколько залов основной кураторской экспозиции). Итог — основную программу биеннале можно посмотреть за два дня, если не слишком медленно передвигаться.  

Viva Arte Viva!

Основная выставка биеннале расположена в центральном павильоне и Арсенале и поделена на транспавильоны: есть транспавильон художников и книг, радостей и страхов, единого целого, Земли, традиций, шаманов, красок, времени и бесконечности, а также Дионисийский транспавильон.

Темы, образы, чувство формы и подход к использованию материала у авторов со всего света обнаруживают удивительные сближения, и это не всегда подчеркнуто размещением в одном зале — впечатление от биеннале складывается из нескольких потоков, основанных на особенностях восприятия и свойствах памяти каждого посетителя.

Пластику многомерной виртуальной и упругой структуры воплощают несколько экспонатов: в тросы растянутые щупальца капроновых объектов афроамериканки Сенги Ненгуди (Senga Nengudi) в Джардини.  С этими струнами рифмуется спасительное натяжение троса на видео российской художницы из Дагестана Таус Махачевой. Герой видео терпеливо переносит множество художественных произведений, переходя по канату с одной скалы на другую, — зачаровывающая метафора хрупкости антропоцентричного мира. 

Таус Махачева. Канат, 2015. Кадр из видео. Courtesy of the artist.

Другим воплощением гибкой структурности служат погруженные в плетеные оболочки грузы каплевидной формы — они удерживают возвышающийся до самого свода Арсенала рукодельный шатер бразильца Эрнесту Нету (Ernesto Neto). Здесь проходят церемонии настоящих шаманов. 

Можно никогда не задуматься о схожести выразительных средств разных авторов, если бы не возможность увидеть их произведения в пространстве одной биеннале. Обнаружение сходства провоцирует дальнейшие размышления о тонкостях каждого объекта, вызывает неожиданные образы, которые могут находить подтверждение в потоке образов выставки. Акцент на религиозные и магические сферы подводит к мысли, что художники из разных частей света как медиумы воплощают образы, независимо возникшие в недрах нашей сети. Мы лицезреем ризому искусства.

Игрой структуры и цвета наполняют пространство одного из залов Арсенала башни из модулей, созданные живущим в Лондоне выходцем из Пакистана Рашидом Араином (Rasheed Araeen). Модули представляют собой каркасы кубов с некоторыми инженерными элементами для усиления конструкции. Благодаря сквозным структурам при смене угла зрения меняется и вид башен. При всей статичности это одна из самых динамичных инсталляций.

В центральном павильоне в Джардини развернут цех по производству модулей уникальной формы, основанной на кубе и золотом треугольнике, подсвеченных зеленым цветом и позволяющих собирать их в разнообразные комбинации. Сам по себе модуль — это дизайнерский светильник от датского художника Олафура Элиассона. Производство модулей — это перфоманс-воркшоп, созданный в коллаборации с фондом современного искусства Тиссен-Борнемиса из Вены. Перфоманс-воркшоп продлится до конца биеннале. Работа разделена на простые действия, а трудятся здесь приехавшие в Европу мигранты. Хотя проект посвящен социализации мигрантов, я опыта открытости, взаимодействия и доверия не пережила, скорее наоборот — я попала в пространство, где множество людей занято своим делом, отвлекать их совсем неуместно, а приобщиться можно, лишь купив такой модуль за 250 евро.

Зачем нам контуры?

На пути в Венецию меня, кстати, не очень хотели пускать в Венгрию по моей итальянской визе, ссылаясь, что я еду нелегально работать. Это недоразумение акцентировало для меня линию рефлексии миграции, внутренней и внешней, присутствующую во множестве работ на биеннале.

Учитывая продолжительный опыт деконструкции понятия государства через отсутствие территориальной целостности и национальной общности, социальную критику, использование элементов идеологической пропаганды различных тоталитарных режимов 20-го века, в комбинации обнаруживающих свою манипулятивную сущность, я заинтересовалась выставкой в посольстве Neue Slowenische Kunst (далее NSK). NSK — коллаборация группы IRWIN совместно с группой «Laibach» и театральной труппой «Scipion Nasice Sisters» из Словении (1991). Уже тогда они создали виртуальное государство художников, предвосхитив интернет-сообщества, э-гражданство и т. д. В 2013 году IRWIN делали выставку в KUMU, и в один из дней состоялся перформанс, где всем желающим они выдавали гражданство своей «страны». 

Из сопроводительного текста к их нынешней выставке следует, что через апологию модерности мы приходим к описанию современности «как нового символического беспорядка». Путь в главный зал выставки проходит по наклоненному под углом около 45 градусов полу первого зала. Пытаешься сосредоточиться на текстах интервью с европейскими мигрантами и гражданами «NSK», а тело автоматически хочет принять положение, перпендикулярное полу, ориентация в пространстве нарушается, земля буквально уходит из-под ног. Как сувенир на память о состоянии потери «монолитности» можно взять открытки с репродукциями картин, купить «Капитал» для размышлений — том чистых страниц в добротном переплете — или оформить паспорт «NSK».

Своеобразным эхом проекта «NSK» в трех павильонах-киосках Туниса утверждается идея равного права на свободное перемещение всех жителей Земли. Так в киоске «Отсутствие контуров» выдают наклейку с отпечатком пальца посетителя —  фризу (freesum) — это универсальный документ путешественника, отменяющий visum.  

Выставка под названием «Университет катастрофы» в павильоне Боснии и Герцеговины, пронизана мрачным настроением: остров «Утопия» Томаса Мора окружают волны, маяком служит башня Третьего Интернационала, увенчанная зловещим черным крестом (диптих Раденко Милака и Романа Уранека (Radenko Milak, Roman Uranjek)). На акварелях Милака волны несут угрозу, хотя на них и видны спасательные шлюпки, дым и копоть пожаров застила небо.  Художник Ламин Фонтана (Lamin Fontana) создал для этой выставки 40-минутную психогеографическую звуковую карту Венеции, исследуя в городе возможные пространства эмпатии. Поводом к этому послужила трагедия, когда в январе 2017 года 22-летний беженец из Гамбии упал в воды Большого канала, и никто из свидетелей не прыгнул ему на помощь, а лишь выкрикивали оскорбления тонущему.     

Снова и снова авторы возвращаются к проблеме принятия другого, человечности, сопереживания, хрупкости постоянно изменяющейся системы отношений, в которую мы включены.

Победители тоже есть

Новый куратор российского павильона Семен Михайловский выбрал тему «Theatrum Orbis Terrarum» («Зрелище круга земного», более ранний вариант перевода — «Позорище всея вселенныя») — название первого в истории географического атласа современного типа, выпущенного в свет Абрахамом Ортелием в 1570 года в Антверпене.

Основные выкрашенные в черный цвет залы занимает инсталляция «Смена декораций» Гриши Брускина — художника из России (СССР), живущего в Нью-Йорке и Москве. В залах расставлены белые керамические фигуры странных существ — одни похожи на древних богов, другие на монстров, третьи на символы государственной машины (двуглавый орел, пирамиды, циркуль), — возвышающихся над разнообразными группами безликих человечков, построенных шеренгами, звездами, собранными в толпу. Оживляет эту диораму, не лишенную наивной привлекательности примитивистской пластики, проекция на стены контуров тех же монстров или самолетов, движущихся под музыку композиторов Петра Айду и Константина Дудакова-Кашуро. Окруженный хрупкими образами то ли тоталитарного прошлого, то ли недалекого монструозного будущего, зритель остается пассивным наблюдателем.

Там же арт-группа Recycle предлагает расширить горизонт восприятия своей инсталляции «Блокированный контент» при помощи виртуального приложения и дополненной реальности. При наведении гаджета на фигуру, утопающую в массиве пластика, на экране можно увидеть раскрывающуюся рельефную героическую сцену.  Сама я попробовать этот аттракцион не смогла, так как у меня не было интернета.

В последнем зале демонстрируется видеоработа Cаши Пироговой «Сад».

Крайне необычен по виду павильон Австрии — рядом с ним стоит перевернутый трейлер, а ведь по Венеции и легковые машины-то не ездят. Внутри кузова — лестница наверх, если подпрыгнуть — за деревьями видно обещанное море.

Грузовик — символ транзита, бесконечного путешествия, миграции. В самом павильоне множество  объектов, располагающих к взаимодействию: на них можно встать, положить голову, просунуть в отверстие руку или ногу и побыть произведением искусства — одноминутной скульптурой в проекте Эрвина Вурма (Erwin Wurm). Буквальное воплощение социальных пор, внутри которых появляется возможность существования «межчеловеческих опытов, стремящихся освободиться от ограничений, навязываемых идеологией массовой коммуникации, выработки альтернативных форм социальности, и новые «возможности жизни» оказываются допустимы» (источник: Николя Буррио. Реляционная эстетика. Постпродукция. М.: Ад Маргинем Пресс, Музей «Гараж», 2016).

Павильон Германии превращался в дни открытия в 5-часовую синтетическую скульптуру. Он был признан лучшим павильоном этой биеннале. Представление  «Фауст» художницы Анне Имхоф (Anne Imhof) — область пространства-времени, «гравитационное притяжение» которой настолько велико, что и зрители, и прохожие становятся частью перформанса. Внутри павильона на высоте около 1 метра от пола на металлических опорах возведен второй пол из стекла. Весь павильон стал сценой, наполненной отражениями и бликами, однако с ограничением количества находящихся в нем зрителей. Перформеры передвигались как под стеклом, так и по всему пространству павильона, в том числе по крыше и по ограждениям. В их манере отстраненно держаться, надломленной пластике и неумолимо неспешном ритме движений читались традиции современного танца. Ограждения сформировали вокруг здания вольер, где радостно носились доберманы, лаем приветствуя зрителей. У меня не хватило терпения стоять в очереди на перформанс, но лазейка для вуайеристов тоже была. Согласно формулировке международного жюри биеннале: «В своих работах Имхоф исследует динамику власти, сексуальную политику и чувства отчуждения, которые наносят ущерб нашему технически одержимому современному обществу». 

Лучшим художником и обладателем «Золотого льва» в этом году стал немецкий художник Франц Эрхард Вальтер (Franz Erhard Walther). Еще в 1960-е годы он сделал  «1. Werksatz» — «Первый набор для применения» — серию простых геометрических объектов из хлопчатобумажной ткани, поролона и дерева. Зрителям предлагалось использовать эти работы, взаимодействовать с ними. Этот принцип лег в основу последующих серий работ Вальтера. В Арсенале размещены экспонаты из ткани, которые зритель может «активировать». Самое простое — шагнуть на плоские «пьедесталы» на полу. А там уже будет понятно, что делать дальше. Художник награжден за приложенные усилия сделать искусство интерактивным и эстетизировать акт коммуникации. 

Эстония — в авангарде

Разнообразные формы цифрового искусства постепенно появляются и в программе биеннале. Иногда новые технологии используют лишь как средство производства, для иллюстрирования, привлечения внимания к информации, подачи информации, но при этом авторы не раскрывают те новые модели познания, сбора информации и восприятия данных, с которыми мы все сталкиваемся в ходе стремительного развития интернета и технологий. Акцент на постинтернет искусство в программе биеннале не делается, и тем интереснее мне кажутся отдельные проекты.

Превратив часть пространства Арсенала в материнскую утробу, художница Полин Курнье-Жардан (Pauline Curnier Jardin) рассказывает историю о св. Бернадетте, создавая своеобразный «скульптурный театр» под названием «Глубокая пещера». Эта работа производит сильное впечатление благодаря оформлению «полости» и сочетанию света, звука и видеоряда.

В виде аттрактивной медиа-инсталляции оборудован павильон Исландии. Две противоположные стены павильона при проекции на них изображения становятся головами огромных троллей Ūgh и Bõögâr, придуманных Эйгилем Сайбьёрнссоном. (Egill Sæbjörnsson). Для пущей достоверности из стен торчат их носы. Зрителям предлагается погулять внутри голов троллей, выпить кофе, посмотреть их сны — как весело тролли, вышедшие из-под контроля, поедают туристов на набережных Венеции.   

В павильоне Финляндии в Джардини выставлена совместная работа «Предки Аалто» Натаниэля Меллорса (Nathaniel Mellors) и Эркки Ниссинена (Erkka Nissinen). Здание павильона, кстати, создано самим Алваром Аалто. Аниматронические скульптуры Geb и Atum коммуницируют на вполне понятном английском языке с помощью транслируемого из их голов видео. В шутливом ключе обсуждается  национализм, ксенофобия, бюрократия, религия, толерантность.

В неярко освещенных залах палаццо Малипьеро, который в этом году является павильоном Эстонии, представила свою выставку художница Катя Новичкова при поддержке куратора Кати Ильвес. Название выставки — цитат из фильма Ридли Скотта «Бегущий по лезвию»: «Если бы вы могли видеть то, что я видел своими глазами». В фантастическом мире недалекого будущего (2019 год) эта фраза адресована репликантом человеку, который создал его глаза. В пресс-релизе значится следующее: «Это размышление о человеческом и нечеловеческом. Осознание проживания серии биотических кризисов обостряет восприятие. Сбор и анализ данных становится основой всех стратегий. Это совершается людьми, но все больше силами роботов. Теперь возможность видеть расширяется. В связи с этим возникают новые визуальные языки, товары и формы жизни». 

Фото: Ану Вахтра

Расширение возможности видеть в сочетании с технологиями печати позволяет визуализировать существ и объекты из труднодоступных сред — микромира, виртуального пространства. Все эти изображения получены благодаря действиям современных роботов-фотографов и доступны благодаря сети интернет. Причем для восприятия человеческим глазом достаточно 2D изображения качественно напечатанного, вырезанного в алюминии или пластике. Оно остается знаком, но уже считывается объектом.

Затемненные залы палаццо похожи на подводный мир: пластиковые щиты рассеивают свет немногих прожекторов, словно толща воды. Вокруг силуэты червей. Эффект вполне театральный. В двух освещенных комнатах, как на островах, застыли гепард и белый медведь. Сбор данных по определенным программам продолжается. В дальнем зале шесть роботов, явно обладающих позвоночником и сенсорами — редимейды, в основе которых механизированные люльки для младенцев). Они видят поток фотографий, поступающих из сети. Общаются беззвучно внутри сети. На их прозрачных нагрудных пластинах греются большие красивые пауки.

Фото: Ану Вахтра

Домашняя работа

Собственно, свой изначальный план я выполнила — основную экспозицию и большинство национальных павильонов я посмотрела. Но аппетит приходит во время еды: еще я хотела бы увидеть музей Fondazione Prada, выставку Дэмиена Хёрста, экспозиции PinchukArtCentre, проект VAC, павильон Арктической биеннале и многое другое. На это потребовалась бы минимум неделя, но меня ждали в Москве. Поэтому уезжала я с чувством неудовлетворенности, не покидавшим меня еще долгое время.

Вместе с тем, то, что я успела увидеть, было для меня мало знакомым и требовало осмысления. Раньше венецианские выставки не были столь экспансивны по отношению к городскому пространству.  Я думаю о заложенной в мегавыставке принципиальной непостижимости. Может ли это быть негативной стороной? Для меня это скорее проявление сетевой, многомерной структуры, отражение многообразия самого мира. Соглашусь, это меняет структуру восприятия. Здесь стоит процитировать статью Клэр Бишоп для Moscow Art Magazine: «Невозможно просмотреть все […], поэтому наш взгляд лишь скользит по поверхности, едва касаясь ее, с огромной скоростью, с которой мы просматриваем новости или рецензии на смартфоне. Поэт и основатель UbuWeb  Кеннет Голдсмит указывает, что в литературе аналогом такой работы будет “новая нечитабельность”». 

Апатия от большого количества информации и тоска по еще более насыщенному потоку, наращиванию своих способностей анализа и памяти напоминает реакцию на набирающий обороты стрим информации, о чем говорит Франко «Бифо» Берарди: «Акселерация инфосферы не дает нам возможности управлять рационально, по своему желанию процессами, в которые мы вовлечены. И мы реагируем на это панически, депрессивно».

Вариантом решения проблемы пресыщения можно назвать отбор. Однако применение рациональных практик приводит к погружению в классификации, следовательно, спасительным может быть интуитивная стратегия, случайность. «С точки зрения ХХ века это логика dérive, отклонения. С точки же зрения ХХI века это акт интернет-серфинга, поиск импровизированных, субъективных связей через случайные свободные ассоциации интернет-навигации. В 60-е годы такой дрейф воспринимался бы как уход от логики, навязанной послевоенной городской планировкой; сегодня же dérive — это логика нашей доминирующей социальной среды, интернета» (источник).

Хочу пожелать вам увлекательного дрейфа по Венеции!