О первой выставке самого известного в мире эстонца

Томми Кэш и Рик Oуэнс «Невинные и проклятые» (с 3 мая по 15 сентября 2019 года в KUMU. Куратор Кати Ильвес)

Кто придумал понятие «сезон соленых огурцов», которое любят использовать в журналистике, говоря о летних месяцах, когда не о чем писать? Это ужасное выражение, потому что соленый огурец означает что угодно кроме тишины и жалкого брожения. У соленого огурца насыщенный вкус, он наполнен газами и кажется взрывоопасным. Лето в KUMU однозначно cезоном соленых огурцов не назовешь, потому что открывшаяся в мае совместная выставка Томми Кэша и Рика Оуэнса «Невинные и проклятые» если и не побьет рекорд посещаемости прошлогоднего бестселлера, экспозиции Михеля Зиттова (65 000 посетителей), то уж точно приблизится к его показателям. И чему тут удивляться, если в Instagram у Томми Кэша больше фолловеров, чем в Таллинне людей, а у Рика Оуэнса — практически столько же, сколько в Эстонии жителей. Оба деятеля смогли создать армию фанатичных последователей своего творчества: тут и девочки-подростки, подрисовывающие себе усы, и взрослые люди, которые носят исключительно одежду от Оуэнса. В YouTube у видео Томми Кэша около 40 миллионов просмотров. Его принято называть самым известным эстонцем. Если вы с этим не согласны, можете про себя пороптать.

Это не первый раз, когда Рик Оуэнс сотрудничает с эстонскими артистами. В 2013 году на его показе в Париже выступала группа Winny Puhh со специально для такого случая удлиненной композицией в стиле Пылвакор «Meiecundimees üks Korsakov läks eile Lätti». Андрогинные модели знакомили публику с монохромной одеждой следующего сезона, а подвешенные под потолком косматые мужики из Пылва мочили на банджо и мегабалалайках убойные риффы.

Хотя данная выставка — это дебют Томми Кэша в стенах галереи, визуальная составляющая с самого начала была основой его творчества как в социальных медиа, так и в видеоклипах. И как у Оуэнса есть partner in crime, 75-летняя француженка Мишель Лами (готичная сестра-близнец нашей Эхи Комиссаров), так и у Кэша на протяжении многих лет была соратница Анна-Лиза Химма, вместе с которой он выстроил сингулярный артистический образ и Gesamtkunstwerk Кэша. Воплотить в Instagram всевозможные модификации быта и тела ему помогают фотографы Дмитрий Герасимов и Кертин Вассер. Внешне Томми Кэш напоминает одновременно Марселя Пруста и Петра I. Ох уж эти тоненькие усики, которые выделяют его в толпе…

THE HIP HIP A HOP, AND YOU DON’T STOP*

Рэп-культура, начиная со своего взрывного появления в 1980-е в Нью-Йорке, была тесно связана как с миром моды, так и с миром искусства. Молодые люди из материально неблагополучных районов стремились усилить свой образ при помощи доступных средств, будь то висящие на шее эмблемы Merсedes или позолоченные рамы очков. Прошло немного времени, и граффити, которое изначально воспринималось как загрязнение общественного пространства, стали экспонировать в нью-йоркских галереях. Говоря о Томми Кэше, также интересно проследить то, как по-разному на протяжении этих десятилетий хип-хоп артисты подчеркивали свою гендерную принадлежность. Если стоявшие у истоков жанра Grand-master Flash & The Furios Five носили узкие кожаные штаны и кожанки с бахромой, как будто они только что вышли из подпольного гей-клуба, то в 1990-е рэп-эстетика стала чересчур маскулинной. Сползающие на бедра широкие джинсы (как в тюрьме, где не разрешено носить ремень), бежевые ботинки на толстой подошве от Timberland, мизогинные тексты и тому подобное. Теперь, в начале 2000-х, рэп вновь вернулся к расплывчатым гендерным признакам, андрогинному вокалу и восхищению фриками а-ля Young Thug. И хотя любовь Томми Кэша к рэпу началась в подростковом возрасте с прослушивания Эминема, сам он принадлежит к «школе» постмачо.

Сегодняшние рэперы стараются перенести накопленный за счет своей музыки символический капитал в сферу искусства и моды: можно вспомнить видео Jay-Z «Picasso Baby» и клип The Carters «Apeshit», которые целиком сняты в Лувре, коллаборации ASAP Rocky и Рианны с модными брендами, ну и, конечно, «трансцендентальную» модную линию YEEZY Канье Уэста, которая напрямую подражает эстетике Рика Оуэнса. И вообще имя Оуэнса, наряду со множеством других названий брендов и имен знаменитостей, частенько упоминается в мэйнстримовых рэп-текстах. Но кажется, что мало попасть под быстро скользящий луч света развлекательной индустрии — все-таки нужно еще получить и признание институтов, будь то модные дома или художественные галереи. Нужна историческая печать вышестоящих инстанций.

МАВЗОЛЕЙ ПОП-КУЛЬТУРЫ И ЗАДВОРКИ ПОП-ИСКУССТВА

В KUMU Кэш пробует играть, в так сказать, в настоящего художника — того, кто создает остающиеся на века физические артефакты, а не фрагменты на цифровой платформе. Здесь представлены все доминирующие составляющие его образа: постсоветское наследие, гендерные метаморфозы и телесные искажения, а также отсылки к хип-хоп-культуре. Безусловно, лучшая часть выставки — это воображаемый мавзолей поп-звезды Томми Кэша: прокачанное инвалидное кресло, тюнингованные костыли и замороженная сперма в пуленепробиваемой коробке — все они достойно чтут память фрика поп-музыки. Ведь поп-музыка — это не что иное, как нескончаемая некрофилия. Здесь рождается реальный и веселый диалог между нынешним образом Кэша и предметами экспозиции. Представляю, как 50 лет спустя люди будут посещать дом-музей Томми Кэша, где в углу будет стоять это фиолетовое инвалидное кресло.

Остальное сделано на более низком уровне, оно уныло, не возбуждает и скорее напоминает школьный проект на тему «Как делать поп-культуру?». Ни наушники размером больше человеческого роста, ни полностью исчириканный батут, ни блестящие скульптуры «Ну погоди!» не способны создать новую смысловую нагрузку и представляют лишь вещи сами по себе. Кажется, будто в руки Томми попал изданный Taschen альбом Джеффа Кунса и он безуспешно попытался подать увиденное там под собственным соусом. Если в фото- и видеоработах всевозможные искажения и отстраненные образы ему отлично удаются, то в KUMU ничего не выходит. Например, в видео «X-Ray», снятом частично в Горхолле и на выставке Каареля Курисмаа в KUMU, все работает как по маслу, потому что этим выразительным средством Томми Кэш владеет хорошо. Но совсем другое дело — заполнить половину галереи современного искусства физическими объектами.

ШОУРУМ OWENSCORР

Современные брендовые магазины — это уже не просто помещения, где можно купить вещи, теперь это пространственные инсталляции. Если посмотреть фотографии магазинов Рика Оуэнса в Гонконге, Токио, Нью-Йорке или Милане и представить, что оттуда исчезли все вешалки, то их убранство вполне можно принять за нынешнюю выставку в KUMU. Мебель, манекены, строгие архитектонические образы перемежаются с биоморфными формами и так далее. Торговля как искусство и наоборот. А само название Owenscorp будто взято из зловещего фантастического романа.

Оуэнс вырос в Калифорнии, но последние 15 лет живет в Париже и Венеции. В мире моды его называют иконоборцем. Он создает в основном монохромные вещи унисекс и очень внимательно контролирует то, как их изготовляют и экспонируют. Его модные показы драматичны и эффектны, в них проглядывается мутирующий синтез брутального и вероотступнического. При этом — что за извращение! — Оуэнсу нравится отдыхать в Дубае. Возможно, Дубай привлекает его как некое неместо (см. Марка Ауге). Ведь и Лос-Анджелес, где дизайнер начинал карьеру, представляет собой странную смесь из воображаемого и реального — освещенный мечтами и сновидениями, он течет с гор к Тихому океану.

В противовес некоторой какофонии в представленной Кэшем части выставки, экспозиция Оуэнса производит целостное впечатление, она четко прорисована и обтекаема. Здесь во всей полноте проявляется его видение: бестелесность, отрыв от быта, сотворение нового хорошего и темного мира. Если хотите, это можно назвать декадансом будущего.

РОЖДЕННЫЕ В ОДИН ДЕНЬ РАСШИРЯЮТ ДЕМОГРАФИЧЕСКУЮ ПИРАМИДУ KUMU

У Брета Истона Эллиса есть рассказ «Тайны лета» («The Secrets of Summer»), в котором лос-анджелесский вампир живет в гробу, где у него есть кабельное телевидение и кассетный магнитофон. На его месте мог бы быть Рик Оуэнс, а из магнитофона лилась бы музыка Кэша. На последнем альбоме музыканта есть песня «Мона Лиза», в конце которой звучит искаженный голос Оуэнса. Оба артиста родились 18 ноября, и если верить, что Вселенная — это не хаос и на все есть причины, то можно сказать, что эта выставка уже давно была вписана в саму матрицу времени.

В таком случае куратор Кати Ильвес выступает в роли свахи или демиурга, сводящего в одном пространстве двух родившихся на разных материках длинноволосых трикстеров своего поколения, у которых похожее мироощущение, пусть даже это и не всегда проявляется в их творчестве.

KUMU и куратор приняли смелое, но рискованное решение. Безусловно, эту выставку будет сопровождать небывалое внимание со стороны зарубежной прессы, а в музей потянется более разношерстная публика. Любящие побахвалиться подростки будут яростно выкладывать фотки в Instagram, посетители приплывут c другого берега залива и приедут из-за южной границы. Популярность Томми Кэша среди русскоязычной молодежи наконец сможет на ментальном уровне связать KUMU с Ласнамяэ, на территории которого находится музей. Но после посещения выставки неминуемо остается ощущение, что Кэша рановато пустили в KUMU и, невзирая на его амбиции стать художником, его или чья-либо известность в качестве музыканта или артиста не должна быть само собой разумеющейся причиной для столь масштабного проекта. Посему все это предприятие стоит скорее назвать лучшим маркетинговым ходом года.