Постановщик Тийт Палу с грустью и нежностью вспоминает времена, когда курение было нормой, и размышляет о необратимых последствиях запрета на курение в общественных местах для театра в частности и культуры в целом.
Оригинал: Sirp
Современность. Театр старается поспеть за жизнью. Иногда ему это удается, очень редко он ее обгоняет, в основном же — безнадежно отстает. Понять жизнь и людей не так просто, потому как точек зрения множество, и всем понравиться невозможно.
А вот с законами и правилами дело обстоит иначе — главное их грамотно внедрить. Это несложно, для этого в каждом учреждении наняты люди с серьезными лицами. Одно из самых разумных решений законодателей и здравоохранителей — это запрет на курение в общественных местах. Целиком и полностью поддерживаю это решение.
Театр — это общественное место, каждый может сюда прийти, и ему всегда будут рады. В зале театра все вроде как вместе, в то же время каждый зритель сам по себе и наедине с собой. В этом и есть смысл театра и его загадка. Чтобы добиться более сильного эффекта, в зале приглушают свет. Одним из признаков актерского таланта считается умение вести себя на сцене так, будто ты не в общественном месте, а один у себя дома. Для того, чтобы так оно и казалось, перед премьерой репетируют два месяца кряду.
Время на сцене слишком дорого, чтобы делать вещи, которые недостаточно красноречивы и не способствуют развитию повествования. Надо понять сущность постановки и найти только ей характерную поэтичность. Все реже, но все же актеры и постановщик приходят к выводу, что если уже ничего не помогает, то нужно закурить сигарету.
Зачем курят на сцене? Научить курить можно каждого — по телевизору показывали и курящую гориллу, и дошкольника с сигаретой во рту. Но чтобы курить выразительно и со знанием дела, надо много и осознанно тренироваться. Искусство требует жертв!
На сцене вокруг курящего образуется аура печальной красоты. Горение сигареты занимает определенный отрезок времени, вещи вокруг становятся относительными и поэтому более интересными. Курящий — подчеркнуто один, даже если он курит вместе с кем-то. Во время курения рядом с тобой присаживается ангел смерти, и не потому, что «Минздрав предупреждает», а потому как вывод в размышлениях о смысле жизни напрашивается один и тот же. Если герой закуривает сигарету, он осознает свою смертную сущность. Но тот факт, что курение убивает, не означает, что этот процесс не красив и не связан с возвышенными моментами. Курение подобно кантовскому произведению искусства, у которого нет никакого прагматичного предназначения. Это мрачная чистая красота, которая озаряет жизнь курящего.
Образ жизни становится не только более здоровым, но и более стремительным. В театре, чтобы убежать от смысла, стремятся к быстрой и еще более быстрой смене сцен, а также большей пестроте. Потому как избегание смысла — основная цель современного искусства. Курение же требует времени. Курящий на мгновение отстраняется от потока жизни и задумывается. Он на полпути в поиске смыслов. Кажется, что курение, прежде всего, означает напряженную умственную работу перед решительным действием. Не зря же говорят, что нет дыма без огня!
Сегодня, когда раскрылась вся правда об убийственном вреде табака, употребление изделий из него приобретает ярко выраженный ритуальный характер. Теперь в каждой затяжке, сделанной на сцене, живет идеальное воплощение по Гротовскому, когда актер одновременно и священник, и алтарь, и жертва. Курению в театре как важному культурному явлению угрожает вымирание, если грядущие поколения не будут понимать его истинного значения.
Старый театр. Были времена, когда актеры пораньше приходили в театр, чтобы выпить кофе и выкурить сигарету. Во время репетиции, в паузах и после репетиции сидели и курили. А также до начала представления и подолгу после его окончания. Курили в гардеробах, коридорах, кабинетах, залах, кафе и на лестничных площадках. Курили молчаливо, в одиночестве, но в основном все вместе и болтая. Те, кто не курил, все равно держались поближе к курильщикам, потому что с ними было всегда интересно.
То были времена, когда традиции передавались не на собраниях, в брошюрах или через рассылки, а от человека к человеку, от старого молодому, от коллеги к коллеге, вместе с предложением прикурить.
Но наступил тот день, когда сперва запретили курить в кафе, а потом и везде. Некоторые сдались и бросили курить. Другие согласились на курение в специальных кабинах, но метафизике курения был нанесен удар, после которого сложно восстановиться. Проходя мимо некоторых театров, я видел высунувшуюся из окна руку с сигаретой и грустные знакомые лица, курящие во дворе. Во время премьер около входной двери собирается группа людей с накинутыми на плечи куртками: то ли поддерживают подаренный человечеству Прометеем огонь, то ли просто болтают.
На известной фотографии с Ялтинской конференции в одном ряду сидят Черчилль, Рузвельт и Сталин. Все трое держат сигареты или сигары. Они победили Гитлера, который планировал запретить курение на всей планете. В Германии курение до сих пор имеет значение акта антитоталитарного неповиновения и считается неотъемлемой частью художественной и гражданской свободы.
Хороший театр сегодня — это театр присутствия. Публика и актеры каждый момент осознают присутствие друг друга, и обеим сторонам известны правила игры. Старый театр, театр иллюзий, где Отелло мажут черной краской (чтобы было правдоподобно!), а роль Обломова гарантирована самому полному актеру труппы (ленивый человек должен быть толстым!), доживает последние дни. И не связаны ли эти сдвиги в парадигме с запретом курения? Ведь единственные моменты перформанса в театре иллюзий были связаны именно с курением: в такие моменты было разрешено отклониться от череды сцен и пожертвовать ясностью идеи, провалившись в дыру бессмысленности существования и относительности времени и места? Ведь курящий Обломов — это прежде всего человек, как и мы все!
Ностальгия. Куда исчезла традиционная пауза на перекур, как дождаться Годо и убить время? Как бы мы восприняли встречу с Хамфри Богартом в «Касабланке», если бы сперва не увидели его руку с зажженной сигаретой? Чем был бы экзистенциализм Сартра и Камю без табака, как вообще можно было бы говорить об абсурдности акта самоубийства, если бы курение было под запретом? Написал бы Карл Маркс «Капитал», если бы не надеялся отбить хотя бы деньги, потраченные на сигареты (надежды не оправдались)? На волне настроений прошлого века как родилась бы Новая Женщина, если бы у нее было возможности дымить, как паровоз. Фильмы нуар без сигарет — разве такое возможно? Нет, невозможно! Как представить себе крайний скепсис, снобизм, декаденс, эмансипацию, отвращение, депрессию, если люди бросают курить только потому, что это запрещено? Как вообще нарушить границу, если никто ее не нарушает? Когда, наконец, положение вещей станет настолько серьезным, что бывшие курильщики Ильвес и Обама снова возьмутся за сигареты и, тем самым противопоставив себя Путину, объединят против него народы?
Творчество Ролана Барта без курения было бы так же немыслимо, как и его смерть под колесами автомобиля, если бы в тот судьбоносный момент он не пытался прикурить сигарету Gitanes. Помню, как Прийт Педаяс в начале 90-х на контрольном прогоне спектакля в Драматическом театре, при полном зале, восседал на режиссерском «троне» и курил сигарету одну за одной. Помню, как Калью Комиссаров распаковывал на уроке уже четвертую за день пачку. Вспоминаю с особой нежностью постановку «12 разгневанных мужчин»: два часа кряду актеры дымили нон-стоп так, что зрителей в зале не было видно, — и никто не жаловался.
О времена, о нравы! Да, как это ни странно, но всего 10 лет назад курение в театре было нормой, и работа в театре действительно вредила здоровью. И если человек поступал в театр на работу, то чаще всего на всю жизнь, и потом уходил на пенсию, либо покидал сцену в гробу. Теперь театр — один из возможных вариантов в жизни, а постоянное движение от одного проекта к другому, смена профессий и приоритетов скорее приветствуются. Если раньше театр был местом, где люди собирались, чтобы вместе покурить, сегодня в театр приходят отрабатывать зарплату.
Правда и сегодня на сцене иногда курят. Все чаще для того, чтобы создать образ мира, которого больше нет. И все чаще курить на сцене приходится тем, кто в обычной жизни этого не делает. Чтобы курение на сцене стало возможным, надо получить согласие начальства, заранее оповестить публику, а также выстроить соответствующую техническую систему для минимизирования последствий акта курения. Только тогда закон позволяет отравлять себя и других.
И именно тогда Искусство торжествует над правилами!
