ПОЛИНА ЖЕРЕБЦОВА. «45-я параллель». ФРАГМЕНТ

Роман-документ «45-я параллель» основан на личных дневниках автора 2005-2006 годов.

От врача, спасающего мой слух, мы возвращались поздно. После восьми вечера дождаться автобуса было нереально, и мы поплелись пешком.

В том, что я больше не приду в детскую поликлинику, сомнений не возникало. Разговорившись на последнем сеансе, врач неожиданно сообщил:

— Славно я воевал в Афганистане. Наш отряд убивал мужчин, женщин и детей. Однажды мы уничтожили целую деревню. Добили даже тех, кто лежал в люльке. Все талибы вырастают террористами. Не сомневайтесь!

Я почувствовала, как меня затрясло от омерзения. Этот негодяй называл себя врачом только потому, что у кого-то украл чертежи.

— Меня не мучает совесть, — спокойно пояснил он. — Афганские боевики отрезали головы моим друзьям. Око за око. — И засмеялся.

Чтобы не расцарапать его лицо ногтями, пришлось спешно уйти.

Вероятно, я никогда не смогу жить среди русских.

— Мы похудеем и станем стройными, как кипарисы, — сказала мама, отвлекая меня от тяжелых мыслей.

Последние деньги она отдала врачу, и нам предстояло преодолеть пешком двадцать остановок.

В трудных ситуациях следует поддерживать друг друга, поэтому я согласно закивала. Редкие прохожие с хмурыми лицами суетливо заскакивали в подворотни, отчего создавалось впечатление, что Вторая мировая не закончилась, и мы находимся в одной из восточных провинций Рейха.

Проходя мимо арки, ведущей во дворы, мы услышали сдавленные крики о помощи, перемежаемые такими смачными эпитетами, что понадобился бы словарь русского мата, если бы я захотела понять их смысл.

Люди, идущие нам навстречу, на крик не поворачивали даже головы. Те, кто шел позади, тоже не останавливались, стараясь не привлекать к себе внимание.

— По-моему, опять кого-то грабят! — сообщила я маме.

— А может, и насилуют! — устало отозвалась она. — Помню, в годы моей юности прямо у ростовского памятника Вите Черевичкину, подростку, погибшему от рук нацистов, хулиганы изнасиловали старушку! В двенадцать часов дня. Старушка кричит, а милиции и след простыл…

В этот момент крики стали отчетливей, и к ним прибавился шум потасовки.

— Пошли отсюда, — сказала я. — Стражи закона могут нас обвинить, списать на нас любое преступление. Мы же из Чечни.

Мама смерила меня презрительным взглядом:

— Это все, что ты можешь сделать, когда человек нуждается в помощи? Не смей позорить наш род! Ты не такой была в войну! Что за внезапный приступ трусости?!

Она заторопилась к арке.

Поражаясь ее прыти и стараясь не отстать, я успела заметить трех мужчин в дутых куртках, которые вырывали рюкзак из рук светловолосого паренька. Еще один юноша лежал на земле без сознания. Судя по всему, до этого его били головой о стену дома.

— Помогите! — крикнул светловолосый.

— Кто тебе поможет, выродок? — нагло заявил мужчина без шапки.

Двое других, в ушанках, схватили жертву.

— Ничего вам не отдам! — кричал парень. — Отвяжитесь!

— Ты ошибка природы. Сорняк! Падаль! — рычал мужик без шапки. — Я своими руками тебя придушу!

— Милицию вызвала! — заорала моя мама.

— Забрали трубки, хватит с них, — сказал кто-то из бандитов. — Уходим!

— Тетка брешет! — процедил мужик.

Мама, повернувшись ко мне, скомандовала:

— Звони Магомеду, пусть ребята подъезжают! Сейчас разберемся, кто это в нашем районе куролесит.

Бандиты переглянулись и, матерясь, попятились, предпочитая не встречаться с несуществующим Магомедом.

Наклонившись к пареньку, лежащему на асфальте, я прислушалась к его дыханию. Жив! Длинные волосы юноши ниспадали почти до пояса. Он был одет в джинсы, яркую майку и кожаный плащ. Изящные черты бледного лица изрядно подпортили кровоподтеки.

— Как он? — спросил светловолосый, перевязывая ободранную до крови руку шарфом.

— Нужно вызвать «скорую помощь»! — сказала моя мама.

— Ни в коем случае! — По решимости светловолосого я поняла, что этого не стоит.

— А если он умрет? — спросила я. — Кто ты такой, чтобы помешать мне?

— Нет! — Парень был непреклонен. — Мы не будем звонить.

— Почему нельзя? — удивилась мама. — Вы тоже из Чечни?

Втроем мы пытались привести в чувство худенького длинноволосого юношу. Найдя в кармане пузырек нашатыря, я поднесла его к лицу незнакомца, мысленно проклиная себя за то, что мы до сих пор не позвонили в «03».

— На нас напали. Отняли телефоны и кошелек. Я заберу двоюродного брата, и мы пойдем домой, — сбивчиво объяснял светловолосый.

— Как его имя? — Мама постелила под голову парня свою шаль.

Светловолосый, словно не замечая нашего присутствия, закричал:

— Вернись ко мне, пожалуйста!

Прохожие, спешащие мимо, даже не соизволили спросить, что происходит.

На наше счастье, темноволосый парень с бледным лицом открыл глаза, и мы встретились взглядами.

Его глаза оказались миндалевидной формы, с густыми, по-женски очаровательными ресницами.

— Насух… Николя… — пробормотал он. — Меня зовут Николя…

— Николя! — Его брат неожиданно заплакал. — Слава богу, ты жив!

Мы с мамой переглянулись. В Чечне мужчины не плачут даже на похоронах собственных детей. Русский менталитет нас потряс.

— Захар! — Николя оперся на брата.

— Все в порядке? — спросила мама. — Еще помощь нужна?

— Нет, спасибо! — ответил Захар.

Ему удалось остановить кровотечение из раны.

— Надо, чтобы в больнице наложили швы, — посоветовала я.

— Сам зашью, — то ли пошутил, то ли сказал серьезно Захар.

— Все шли мимо… — Мысли Николя путались. — Когда бугай ударил меня, я заметил, что вы бежите…

— Случайно здесь проходили, — сказала я.

Захар приподнял брата и помог ему сесть, прислонившись к стене.

— Я сразу подумал, что вы нездешние.

— Мы беженцы, — сказала мама. — Живем в бывшей конюшне.

Молодые люди заулыбались.

— А мы комнату снимаем в центре.

— Голова кружится? — спросила я Николя.

— Немного, — ответил он. — Но сейчас мне уже лучше.

— Пойдемте, мы вас проводим, — предложила мама.

Оказалось, нужно пройти арку и выйти через проулок на соседнюю улицу.

— Ты Насух или Николя? — спросила я младшего из братьев.

— По паспорту Насух. Но никто так не зовет. Все называют Николя.

— Это французское имя…

— Вот именно! Во Франции свобода! В Европе свобода! Там живут счастливые люди! — заявил Николя.

— Т-с-с-с! — Захар подхватил его за плечи. — Не болтай лишнего! Мы идем домой.

— Знаете, однажды мой отец шел по улице… — Мама очень любила рассказывать семейные истории. —

Поздно вечером он возвращался с телестудии. Всю жизнь фильмы снимал в Грозном. Отец к старости носил с собой газетку. Руки сильные, в молодости боксом занимался. Идет по улице старик с бородой, в руке — газетка, а в газетке — эбонитовая палочка.

Мы засмеялись.

Это был искренний и легкий смех, прозвучавший впервые за все время, проведенное в чужом и холодном городе, построенном на холмах.

— Как-то отец увидел, что пятеро бьют одного, — продолжила мама. — Все чеченцы. Парень обороняется, но у бандитов — ножи.

— Что же случилось?! — спросил Николя.

— Отец бросился на выручку. Схватил покрепче свою эбонитовую палочку да как эбанул ею по дурным головам!

От нашего хохота закаркали и сорвались с места вороны. Давно в этом краю не было такого веселья! Захар и Николя остановились, согнувшись от смеха пополам, а я, слушая историю в сотый раз, испытала гордость за дедушку Анатолия.

— Отбились! — закончила мама — Парень попал в больницу, но быстро выздоровел. Всю оставшуюся жизнь мой отец с ним дружил.

— Можно обнять вас на прощание? — спросил маму Захар.

Мама обняла его и Николя.

— До свидания, мальчики.

Я помахала им рукой, и мы продолжили путь.

Заказать роман можно по адресу: neihimoon.livejournal.com/176011.html